Настоящая статья посвящена политико-философскому анализу одного из самых ранних произведений Бенжамена Констана "О силе нынешнего французского правительства и необходимости присоединиться к нему". Актуальность подобного исследования обусловлена интересом учёных к самой личности Констана - незаурядного политика и крупнейшего теоретика французского либерализма. В статье последовательно проводится мысль о том, что политическое сознание Констана претерпело серьёзную эволюцию. Прежде чем создать свою либеральную доктрину, молодой политик прошёл через увлечение республиканскими идеалами. Об этом свидетельствует содержание его первого политического памфлета, где с особой настойчивостью подчёркиваются преимущества республиканской формы правления. Основной вывод статьи сводится к тому, что исследуемое произведение Констана имеет непреходящее теоретическое значение, поскольку в нём уже была обозначена вся палитра политических воззрений будущего либерала, выработался категориальный аппарат его политической доктрины, были сформулированы некоторые важные философские принципы и положения.
Бенжамен Констан (1767-1830) известен как классик французского либерализма и как крупный государственный деятель, глава либеральной партии, сыгравшей значительную роль во французской истории в период между революциями 1789 и 1830 гг. И лишь немногие исследователи жизни и творчества французского мыслителя знают, какие серьёзные изменения претерпело его политическое сознание. Прежде чем сформулировать основные принципы своей либеральной доктрины, молодой Констан оказался вовлечённым в партийную борьбу революционной Франции и не скрывал своих республиканских симпатий.
Формирование политического мышления Б. Констана остаётся на сегодняшний день одним из наименее изученных вопросов не только в отечественной, но и во французской историографии. А в этой теме особое место занимает анализ первого, республиканского по своему характеру, памфлета Б. Констана "О силе нынешнего французского правительства и необходимости присоединиться к нему".
На момент написания этого произведения молодой автор уже имел за своими плечами некоторый политический опыт, а его взгляды претерпели серьёзную эволюцию.
Он пережил вместе с Французской революцией (правда, сначала в качестве стороннего наблюдателя) все её трагические события с 1789 по 1794 г. И, пройдя последовательно через критику аристократического общества, через увлечение демократическими идеалами, через борьбу между радикально-демократической и умеренной тенденциями в его политической ориентации, Констан, наконец, обрёл собственный ориентир в жизни. "Умеренность" и "золотая середина" ( вот те понятия, которые отныне стали определять политическую направленность его взглядов. Важно также отметить, что в это время Констан стал убеждённым республиканцем, впервые обратившись к теме наилучшего государственного устройства.
В революционный Париж Б. Констан прибыл только в мае 1795 г. и тут же примкнул к Республиканской партии, разделив с нею все её невзгоды, взлёты и падения.
26 октября 1795 г. был распущен Конвент, и бразды правления перешли в руки Первой Директории. Её правление пришлось как раз на то время, когда экономическая и политическая ситуация в стране заметно ухудшилась. Разразившийся финансовый кризис незамедлительно вызвал кризис экономический, ибо последствия инфляции разрушительно сказывались на торговле и промышленном производстве.
Политическая ситуация тоже была весьма напряжённой. Новому правительству приходилось вести борьбу на два фронта: против роялистов и против левых якобинцев. Наибольшую опасность для Директории представляли монархисты, которым принадлежало около одной трети мест в Законодательном корпусе [1, с. 468] и которые после поражения нескольких роялистских восстаний сделали ставку на конституционные методы борьбы и рассчитывали на победу на предстоящих выборах. С другой стороны, весной 1796 г. был раскрыт "Заговор равных", возникший как непосредственное продолжение парижского санкюлотского движения.
К этому кризисному времени относится и публикация первого политического произведения Бенжамена Констана "О силе нынешнего французского правительства и необходимости присоединиться к нему".
Брошюра появилась в середине апреля 1796 г. и вызвала полемику в прессе. Для молодого и неизвестного тогда автора это был несомненный успех: он был признан одним из виднейших политических писателей того времени.
Основная цель произведения - привлечь на сторону республиканского правительства всех колеблющихся между партией умеренных и партией роялистов. Сам же Констан формулирует свои цели следующим образом: "Я страстно желаю увидеть завершение Революции, поскольку отныне она может быть только гибельной для свободы. И это является одной из причин так же страстно желать упрочения Республики, с которой, как мне кажется, связано всё самое великое и благородное, что есть в судьбах человеческих" [2, с. 30].
Обращает на себя внимание тот факт, что своё произведение Б. Констан начинает с критики людей, во многих отношениях весьма близких ему: тот же уровень образования, та же культура, та же классовая принадлежность, те же умеренные взгляды и причисление себя к "друзьям свободы". Но эти, с его точки зрения, "достойные люди" не доверяют республиканским институтам, связывая их с режимом террора. Слово "республика" является для них чуть ли не синонимом "деспотизма". Поэтому они нападают на правительство, будоражат общественное мнение и, как считает автор, причиняют тем самым немало зла. Они "идут в будущее, оглядываясь назад, созерцая лишь прошлое" [2, с. 37].
Но существующее правительство достаточно сильно, чтобы отбить эти безуспешные атаки. Молодая республика имеет множество преимуществ: во-первых, она уже установлена; во-вторых, с ней связаны интересы большей части французской нации; в-третьих, действующая власть способна защищаться.
Те, кто желают свергнуть Республику, глубоко заблуждаются, - считает Констан. Имея перед глазами страшный опыт революции и воспринимая её как зло, эти люди делают неверный вывод относительно контрреволюции, усматривая в ней благо. И здесь автор брошюры вводит в политический оборот аргумент, не раз подтверждённый политической практикой в будущем: "Они не чувствуют, что эта контрреволюция будет ничем иным, как новой революцией" [2, с. 38]. Те же, кто связывают свою судьбу с Республикой, должны не осуждать её, а защищать. Защищать принципы вместо личных интересов, религию вместо тщеславия, а также собственность и, более того, свою жизнь.
Сила действующего правительства состоит в том, что оно хочет и может сохранить республиканские формы. Но если Республике будут угрожать, члены правительства, "справедливо отдавая предпочтение конституционным формам борьбы, не откажутся ни от каких средств, пропорциональных степени опасности" [2, с. 41].
Какие же средства имеет в виду Констан? Речь идёт о возможной блокировке с "террористами", то есть левыми якобинцами. Это - чрезвычайная мера, и если она будет применена, то ответственность ляжет на роялистов, вынудивших правительство пойти на такой опасный шаг. "Победа не подлежала бы сомнению, но кто может предугадать её последствия?" ( задаётся вопросом Констан [2, с. 45].
Но защищаться - этого мало. Надо ввести в действие республиканские институты, что предусматривает осознание человеком их необходимости.
Похоже, в данном произведении Констан выступает сторонником левоцентристской политики. Он полагает, что государственная власть должна быть сосредоточена в руках "пристрастных" людей, то есть республиканцев, придерживающихся различной тактики по отношению к правым и левым. Правительство обязано терпимо относиться ко всем, кто уважает закон, даже если речь идёт о сторонниках иных форм правления, нежели республиканская. Но нельзя допускать таких людей к власти, ибо они "не способны ввести в действие политический институт, который им кажется неприемлемым" [2, с. 43]. Что же касается левых якобинцев, то блок с ними возможен, когда речь идёт о спасении Республики. В более спокойные времена правительству следует сохранять дистанцию по отношению к "террористам" и всячески их сдерживать.
Далее Констан анализирует внутреннее и внешне положение Франции. Он не скрывает, что ситуация тяжёлая, но отрицает существующее мнение о том, что в несчастьях Франции виновата Республика сама по себе. Да, она есть результат революционной борьбы. Но нельзя путать цель и средства. "Республика - цель, революция была дорогой; настало время отвлечься от пути, чтобы увидеть, наконец, куда мы пришли", ( пишет автор [2, с. 47].
Констан пытается убедить колеблющихся политиков в том, что восстановление монархии не принесёт облегчения нации, а лишь увеличит её беды. Ни абсолютная, ни конституционная монархия не дадут французам ни мира, ни покоя, ни свободы. Поэтому все честные люди должны дать обет Республике, ибо "только в ней заключена свобода" [2, с. 54]. Возвращение же королевской власти в любой форме влечёт за собой гражданскую войну.
Однако Констан считает, что преимущества Республики, заключённого в том, что она уже существует, недостаточно для того, чтобы объединить вокруг правительства всех колеблющихся. Требуется ещё доказать, что Республика имеет превосходство над любой формой монархии. И он пытается это превосходство аргументировать.
Во-первых, монархии отличаются от Республики своим однообразием и бесцветностью. Они "обрекают большинство наших способностей и чаяний на бездействие" [2, с. 71]. И если покой - это благо для человека, то пассивность, безусловно, ( зло. "Люди желают, чтобы их не беспокоили, но они совершенно не хотят, чтобы их парализовали" [2, с. 71]. Республика же открывает широкие перспективы деятельности.
Другим преимуществом республиканской формы правления Констан считает систему представительства - "высшую цель республиканских устремлений". Монархическое устройство, конечно, проще. Здесь суверен один. Но дело в том, что объём властных функций слишком велик для одного человека, и монарх вынужден делегировать часть своих полномочий другим лицам, что ведёт к большим злоупотреблениям.
Констан не обольщается по поводу безгрешности республиканской власти. Здесь тоже возможны различные злоупотребления. Но это будет злоупотребление свободой, а не силой, что характерно для монархии. Злоупотребление же силой более опасно, ибо "сила опьяняет больше, чем свобода" [2, с. 73].
Ещё одно отличие состоит в том, что республиканские формы сохраняют своего рода традиции свободы, а монархические или деспотические формы - традиции рабства.
Молодой публицист убеждён, что Республика не может существовать без морали, монархии же вполне могут её обойти, ибо зиждутся на предрассудках, особенно таких, как наследственность и сословное неравенство. Этот вид неравенства особенно возмущает автора памфлета, поскольку ведёт к разрушению естественного неравенства между людьми, являющегося благом и обусловленного способностями, талантом и собственностью. Констан пишет: "Оставьте людям разницу в способностях, таланте, профессиональных навыках. Эта разница не озлобляет, ибо она всегда кажется преодолимой" [2, с. 76].
Таким образом, доказав, с его точки зрения, бесспорные преимущества Республики, Констан делает общий вывод: "...я повторяю, что пишу не против какой-либо формы правления, а против любой новой революции. Я не призываю никого из монархистов стать республиканцем, но заклинаю французов во имя всех интересов, всех расчётов, всех страстей, во имя предотвращения всех бед и вылечивания ран не выступать против Республики" [2, с. 81].
Нельзя не признать пропагандистского дарования автора. В произведении уже угадывается талантливый публицист и незаурядный политик. Но что гораздо важнее, в этой работе политические взгляды Констана начинают организовываться в систему.
Под свои политические взгляды молодой теоретик пытается подвести философскую основу. Несомненно, базовой здесь остаётся идея совершенствования человечества, воспринятая им от французских просветителей. Но Констан развивает и углубляет её, определяя цель постепенного продвижения человечества вперёд. Таковой является коренная идея равенства, которая, по его словам, "никогда не была полностью изгнана из людских сердец" [2, с. 79].
Человечество проходит различные этапы в своём развитии, и в ходе этого развития меняются и политические институты. "Происхождение социального государства - большая загадка, но его развитие - просто и однообразно. Выйдя из непроницаемой тьмы, скрывающей его рождение, мы видим род человеческий движущимся к равенству через обломки самых разнообразных институтов", ( пишет Констан [2, с. 79].
Следует особо остановиться на вопросе равенства в интерпретации Констана. По мнению молодого теоретика, идея равенства является "коренной". Но полного, или абсолютного, равенства между людьми он не признаёт, ибо настаивает на существовании "естественного неравенства", обусловленного способностями и собственностью. Так к какому же равенству движется человечество? Для Констана пока этот вопрос остаётся неразрешённым.
Заметим, что в данной работе автор вплотную приближается к ключевому вопросу политической теории - вопросу о природе власти. Молодой теоретик уже чувствует, что по природе своей власть стремится выйти за свои пределы, а поэтому необходимы факторы, сдерживающие её.
Констан предостерегает существующее правительство от использования революционных средств, нарушающих всякие политические формы и пренебрегающих всякими законами. По мнению автора, нарушение правовых норм влечёт за собой самый настоящий произвол.
Если преступники, рассуждает начинающий политик, нарушают законы в ущерб честным людям, то народ, реагируя на сам факт нарушения, ещё явственнее высказывается за соблюдение закона, так как видит в нём защиту социального порядка. Если же честные люди нарушают закон, дабы покарать преступников, то народ приходит в недоумение. Юридические формы и законы представляются ему теперь препятствиями на пути к справедливости, следовательно, ими можно пренебречь. В итоге народ "усваивает неизвестно какие привычки и создаёт бог знает какие теории справедливого произвола, которые являются переворотом всех идей, ибо в политическом теле существуют лишь формы, которые остаются стабильными и сопротивляются людям. Сама сущность или, иначе говоря, справедливость и добродетель могут быть извращены" [2, с. 84].
Главная проблема современности, как утверждает Констан, в том и состоит, что все существующие партии прибегают к нарушению законности. Они "ненавидят произвол не как таковой, а лишь тот или иной вид произвола, противоречащий их намерениям или интересам" [2, с. 85]. И пока будет сохраняться данное положение вещей, не может быть и речи о какой-либо стабилизации общественной жизни. Сама Конституция "будет всего лишь брошюркой, которую любая партия сможет захлопнуть по своей прихоти" [2, с. 85].
Признание того факта, что все партии, в том числе и республиканская, нарушают закон, ( несомненно, смелый намёк в адрес правительства, сторонником которого автор являлся. А ведь в те революционные времена подобная мысль могла быть расценена не в пользу автора, и молодой публицист, тем более иностранец, мог попасть в опалу.
Констан продолжает развивать мысль дальше. Конечно, он признаёт силу обстоятельств, но акцентирует внимание на том, что именно в данной сфере возможны самые страшные злоупотребления. И если эту опасность не принимать во внимание, то "всегда будут находиться обстоятельства, направленные против принципов" [2, с. 85]. Враждующие группировки всё время будут пользоваться обстоятельствами, нарушая закон то в преступных целях, то с чистыми намерениями, требуя чрезвычайных мер во имя народа, свободы, отечества и других святынь.
Автор пытается убедить враждующие партии в том, что произвол опасен для всех, и от беззакония надо отказаться во имя мира и завершения революции. Он пишет: "Пока вы будете рассматривать произвол как инструмент, который нужно вырвать из рук врага, чтобы самим им воспользоваться, ваш враг будет пытаться отнять его у вас; и никогда борьба не прекратится, потому что средства произвола неистощимы" [2, с. 85].
Таким образом, нарушение законности, по словам Констана, "увековечивает" революции, то есть делает возможность их возникновения перманентной. Современное французское правительство должно покончить с этой страшной привычкой. В деле "спасения человечества" из двух подходов - использование легальных средств и произвол - Констан настаивает на легальном пути, ибо "только он способен придать правительству настоящие достоинство и силу" [2, с. 85].
Такой путь, разумеется, был бы предпочтительным. К сожалению, для власти характерны иные тенденции, что Констан, похоже, начинает понимать, в связи с чем и ищет способы, которые заставили бы власть уважать закон. Таковыми, по его мнению, являются оппозиция в лице общественного мнения и ответственность правительства за своих агентов. "Итак, в тот момент, когда агенты правительства наделяются большой властью, и когда ограничения этой власти, хотя и намеченные Конституцией, ещё не вошли в привычку, очень выгодно и, я бы даже сказал, необходимо для установления свободы, чтобы агенты ощущали оппозицию общественного мнения", ( утверждает автор [2, с. 63]. Находясь в оппозиции, правительственные агенты искали бы защиту от нападок общественного мнения в строгом соблюдении закона. Правительство же, которое назначило этих агентов, должно нести ответственность за их поведение. Таким образом, страх ответственности заставил бы правительство "не полагаться на них, а управлять ими, не потакать им, а сдерживать" [2, с. 63].
Констан считает, что этого вполне достаточно, чтобы держать правительство в рамках "умеренности". Он даже выдвигает интересную формулу "умеренного" правления: "Великое искусство управлять решительно, но незаметно; иметь железную руку, но редко ею пользоваться; применять палицу против опасных врагов, но не угрожать ею тем, чьё ничтожество делает эти усилия одновременно смешными и бесполезными" [2, с. 65].
Как видим, размышления будущего теоретика весьма резонны. Он пытается разрешить многие ключевые политические проблемы. Но всё же основные вопросы политической теории ещё не разрешены: не определены прерогативы государственной власти и её границы, выйдя за которые, эта власть может представлять угрозу для свободы индивида.
Согласимся с французскими исследователями в том, что политическая мысль Констана тяготела к идеологии новой буржуазии. Но отметим, что его республиканизм был достаточно искренним, ибо первостепенным интересом начинающего политика были не собственное благополучие и благосостояние, а свобода.
Интересно, что в среде исследователей (за исключением, пожалуй, Э. Гофмана [3] и К. Клока [4]) это удивительное произведение Бенжамена Констана долгое время оставалось недооцененным. К нему относились, как к произведению, порождённому обстоятельствами. Этим и ограничивали его значение. И даже современный издатель ранних произведений Констана Ф. Рейно считает его таковым [5, с. 14].
Это, действительно, произведение, непосредственно связанное со своей эпохой. Его даже можно назвать манифестом республиканца. Но главное заключается в том, что этот небольшой памфлет имеет серьёзное теоретическое значение, ибо в нём уже обозначена вся палитра политических воззрений будущего либерала, вырабатывается категориальный аппарат его политической доктрины, формулируются некоторые важные принципы и положения.